САНЯ СИН

Утренний телефонный звонок разбудил их обоих. Звонок был из разряда тех, которого не ждали, более того ему были не рады. Лерочка, до сих пор мирно дремавшая на плече у своего нынешнего любовника, не на шутку переполошилась, увидев номер звонившего, высветившийся на экране смартфона. И как бы она ни пыталась скрыть своего волнения, подобное ей плохо удалось. Чтобы немного успокоиться, а также получить хоть капельку уединения, она отошла к окну, повернувшись спиной к Данику, ответила на звонок.

– Ты долго не брала трубку. Я тебя разбудил или отвлек от чего-то более интересного?

– Разбудил. Соскучился или по делу?

– По делу… – на обратной стороне связи послышались смешки. – Я вернулся в Корею, а тебя нет, вот я и переполошился. Что-то случилось?

– Нет, не особо, а что особо, то по телефону лучше не обсуждать.

– Вот как. Даже в двух словах не скажешь? А то мне Эдит такие страсти поведала, что я с трудом верю, что подобное произошло в реальности.

– Смотря, что она тебе рассказала. Я же не знаю, о чем речь.

– Вот я и хочу узнать так ли это. Просто скажи мне в общих чертах, чтобы облегчить мою участь.

– Ты о чем? – насторожилась девушка. – А ладно, я расскажу. На встречу я сходила, однако все вышло не так, как я предполагала. Так что Арслан теперь назначен заместителем гендира, а тот самый лежит в больнице с ранением. Мы с Даником вынуждены торчать в стране пока идет следствие. Благо хоть с должности его не сняли… Глупо все вышло. Он столько трудов приложил для повышения, а теперь все рухнуло в Тартар…

– Прости, что перебиваю, но тартар – это что?

– Самая глубокая бездна в царстве Аида, это из греческой мифологии.

– А-а-а, в общем, все только стало хуже… Прости, я дал тебе не правильный совет, надо было дать совет, чтобы ты переговорила с Эдит, и она все уладила.

– Нет, все в порядке. По крайней мере, для меня.

Повисло неловкое молчание, а через некоторое время Лерочка спросила, первое, что пришло в голову, чтобы не говорить всего остального, что случилось:

– Как у тебя дела, как выступление?

– Все как обычно, – тяжело вздохнув, ответил Кан-Чхоль.

– А ты до сих пор не призналась, что мы подали заявление на регистрацию брака, – проговорил Даниил в трубку, обняв девушку со спины. Затем, поцеловал Лерочку в шею поближе к мочке уха, словно заявляя незримому собеседнику сим жестом права нее. Дрожь, пробежавшая по ее телу, парализовала ее. Стало страшно произносить любое слово.

– Так это правда? – спросил Кан-Чхоль, услышавший слова соперника.

– Д-да, – выдавленное из нее признание выдавало нервное напряжение в голосе.

– Понятно, – спокойно произнес парень таким голосом, что его собеседница не смогла определить реакцию на «прекрасную» новость, лишь неясное беспокойство поселилось в ее душе, на которое она не обратила внимание. – Да, последнее точно лучше обсуждать при встрече, хотя услышать по телефону подобное признание более вероятно, ведь сообщать плохие новости проще, не смотря в лицо собеседнику…

Лерочка отмерла, в душе ее начала разливаться ярость на свою наивность и стремление доверять, на абсурдность ситуации, на мужчин, которые ведут негласную войну, при этом притворяясь благородными друзьями…

– Поэтому я и сказала с самого начала, что нам лучше обсудить все при встрече.

– Обещаешь, что ты приедешь, хотя бы повидаться со мной после того, как завершится дело с заместителем гендира?

– Да, конечно, нам многое нужно еще обсудить.

– Тогда до встречи, я буду ждать.

В трубке послышались гудки, а Лерочка еще долго не могла отойти от незапланированного разговора. Она продолжала стоять у окна, глядя в пустоту. Даниил разжал объятья, и снова лег на кровать, развалившись в ее центре. Его подобный поступок послужил сигналом к мыслительной деятельности девушки. Спало оцепенения, схлынула ярость, а на смену им пришла досада.

– И что это сейчас было? Сцена ревности?

– Прости, не удержался, – произнес мужчина, лукаво посматривая на свою избранницу, но заметив в глазах девушки разгорающееся бешенство, сменил ответ. – На самом деле твоему любовнику лучше сказать сразу, а то он будет считать, что ты его обманывала. Да и принять изменившиеся обстоятельства лучше в момент, когда они случились, а не по истечении времени. И это твоя вина, что ты не сказала об этом лично, и тебя опередила Эдит.

– Да как она узнала только?!

– Я сказал.

– Зачем? Ты что перед ней в каждом своем поступке отчитываешься?!

– Успокойся, рано или поздно она бы все равно узнала об этом. Да, я ускорил события, но и у меня была веская причина так поступить?

– Какая?

– Знаю, сейчас мои слова будут выглядеть как оправдание, и ты не услышишь их, но… Как ты знаешь, мы с ней заключили сделку…  есть вещи, от которых я буду свободен, лишь по завершении нашей сделки.

– Но она же нарушила свою часть…

– Не совсем, отчасти я сам сделал невозможным реализацию некоторых выгодных для меня пунктов.

– Что теперь, ты решил отказаться от своих планов?

– Нет, я лишь пересмотрел их исходя из существующих реалий… К тому же я знал, что ты не сможешь долго носить маску и притворяться…

– Но ведь она же уехала, а мы остались здесь? И как минимум до официального узаконения, мы бы точно пересеклись…

– Не думаю, что пересеклись, мне удалось ускорить этот вопрос. А еще я хотел проверить твою реакцию, на нынешнего любовника, и когда ты решишь рассказать ему…

– А вот теперь мы и возвращаемся к главному вопросу: ты обманул меня. Сказал, что даешь мне свободу, но на деле ты предпочел воспользоваться ситуацией, и продемонстрировал обратное. Прерогатива выбора времени, когда я бы рассказала своему любовнику о нас с тобой, принадлежала мне, но ты и ее украл. Знаешь, мне грустно от того, что наши отношения строятся на лжи, мне казалось, что мы можем лгать всем, но не друг другу…

– Иди сюда, – проговорил Даник, похлопав по кровати рядом с собой, – смысл, что ты стоишь у она и кричишь о проблемах наших взаимоотношений? Или подобная поза помогает тебе отстаивать собственную правоту?

Нехотя, сомневаясь в правильности потакания жениху, она подошла к постели, и также медленно опустилась на краешек.

– И все же, Лера, твоему ухажеру лучше принять подобный расклад сейчас или уйти… Не скрою, меня бы устроил его уход, но я предвижу некоторые вещи, поэтому, пожалуйста, доверься мне. Он будет с тобой столько, сколько будет тебе нужен. Я могу обмануть тебя, но не могу подвести себя…

 

– О, ты проснулась, – произнес Даниил, едва Лерочка открыла глаза. – Перекуси, прими душ и собирайся, я даже уже подобрал одежду…

– Что? – отрывисто произнесла девушка, постепенно переваривая ворох вывалившейся на нее информации. Она видела, как ее жених снова зашел в гардеробную.

– Мне повторить? – спросил мужчина, выглянув из-за двери.

– Нет, я услышала тебя, но так и не поняла, что значат все твои команды.

– Как ты могла забыть, что у нас сегодня торжественный день?! Сегодня мы станем одной семьей!

– Может, потому что я и не знала об этом, – недовольно проворчала она. – Видимо, кто-то снова все решает за меня…

– Как это (?), я не говорил. Я сказал, что мне удалось ускорить процесс регистрации брака…

– Но не сказал, что это случится сегодня…

– Но тебя это и не интересовало, иначе бы ты спросила…

– Жизнь отучила меня задавать вопросы, – пробормотала себе под нос девушка, – за что я и поплатилась, за неумение перестраиваться…

– Не ворчи, Лера, – донесся до нее голос Даника, – я все слышу… Собирайся, я уже договорился со свидетелями на нашей свадьбе…

Лерочка нехотя сползла с кровати, продолжая в пол-уха вслушиваться в разглагольствования будущего супруга. Кому-то может и не понравится, что важные события в жизни решает кто-то другой, но в данную секунду ей меньше всего хотелось что-то решать, возможно потом, когда-нибудь она и пересмотрит свою позицию, но не сейчас… Сейчас, ей лишь хотелось довериться умному, ответственному и надежному мужчине, тому, который принимает ее любой. Ее мужчина тем временем продолжал говорить про то, что очень сожалеет об отсутствии полноценной свадьбы, которая непременно случится по завершении текущих проблем…

После душа девушка почувствовала себя бодрее и, закутавшись в халат, прошла на кухню за обещанной порцией кофе и свежих тостов с вареньем. Даниил к завтраку не присоединился, поэтому она, быстро проглотив свой завтрак, вернулась в спальню за предложенным подвенечным одеянием. Осмотр свадебного наряда дал странные результаты. Для начала, платье было из голубого шелка без кружев, да и вообще без каких-либо изысков в виде украшательств и драгоценностей. Рукава имели странный непонятный покрой, а подол – юбка-солнце. Нижнее белье состояло из трех деталей: бюстика, трусиков и сорочки, – сделанных из того же самого материала, что и платье. Причем сразу становилось понятно, что вещи были сделаны на заказ.

– Дан, откуда ты знаешь мои размеры столь досконально? – воскликнула невеста, примерив наряд и взглянув на себя в зеркало.

– Просто я знаю, у кого ты заказываешь себе вещи, – ответ донесся со стороны душевой. – Тебе понравился мой выбор?

– Очень, – призналась она, не покривив душой. – Это не рукава – это крылья. Я фея!

Лерочка восторженно захлопала в ладоши.

– А фаты не будет?

– Нет, – ответил мужчина, выходя из ванной при полном параде. – Зачем фее фата?! Лучше венок.

С этими словами он, покинув спальню на несколько минут, снова скрылся за дверями гардеробной, а вернулся с плоской небольшой коробочкой. Девушка, замерев, разглядывала предложенное украшение, в конце концов, прошептав:

– Похоже не на венок, а на древнегреческие лавры, только не могу понять, какие в него инкрустированы драгоценные камешки…

– Сапфиры, – ответил Даниил, протягивая руку. – Идем?

     Лерочка, повернувшись к зеркалу, водрузила на голову украшение, затем, вложив свою руку в его, направилась навстречу новой жизни.

     Регистрация брака не стала особенным событием, ибо не было ни помпезного торжества, ни толпы гостей, лишь Грета и Арслан в качестве свидетелей, присутствие которых очень удивило невесту. После регистрации Даник предложил всем присутствующим небольшие посиделки в ресторане. Так или иначе, ощущение праздника отсутствовало, но было по-своему тихо и уютно. Мужчины неспешно вели разговор о делах компании, Грета вяло ковырялась в тарелке с едой, а Лерочка недоуменно оглядывала собравшихся вместе людей, пытаясь понять, почему рядом с ней оказались именно эти люди, люди, которые когда-то были близки Эдит, но имели другое значение для самой новобрачной. Грета для Эдит была близкой знакомой, можно сказать при характере Эд, подругой, для нее самой же присутствующая дама была женой мужчины, чьей любовницей Лерочка была.  Арсан – мужчина, которого ее нанимательница любила долгое время, ее опора и поддержка. До заключения контракта с главой сеульского филиала ее заместитель был для девушки требовательным начальником, чужим и холодным, после памятной сделки же этот мужчина стал ее постоянным страхом. Ведь все время казалось, будто он все знает и молчит по какой-то причине…

Даник… странная сделка перевернула всю ее реальность… Девушка никак не могла понять, кем был ее супруг для Эдит, ибо для нее самой отношения между ними двумя были полны недомолвок и искажений, для самой же Лерочки Даниил стал родным и близким, а был лишь вредным другом ее любовника…

Все эти люди были здесь, но не было Эдит. Странная компания настолько поразила новобрачную, что сейчас ей даже казалось, будто она украла жизнь Эдит. Оцепенение спало, когда Грета, поднявшись из-за стола, направилась в дамскую комнату, девушка, поддавшись внезапному порыву, последовала за ней.

– Грета, почему ты здесь?

– Почему пришла на твою свадьбу? – оглянувшись в дверях, спросила женщина. – Мне было интересно… Теперь ведь уже многие знают про ее план с подменой… Мне стало интересно, как ты теперь живешь, бывшая любовница моего бывшего мужа… Мне стало интересно взглянуть на ту, которую моя подруга выбрала в качестве замены…

– И как? – голос не выдавал ни заинтересованности, ни удивления, ни обиды, только вежливый вопрос о ничего не значащей теме.

– Эдит много труда вложила в тебя… Цени это…

– Это была всего лишь сделка и для нее, и для меня…

– Ну да, конечно, – хмыкнула Грета, покидая свою собеседницу.

Лерочка, некоторое время постояв, переваривая услышанное, тоже решила воспользоваться дамской комнатой. В итоге Эд действительно подарила ей шанс жить другой, более лучшей, как выглядело ранее, жизнью. Однако желания ослепнуть так и не появилось, и кто знает, как отнесется к ней Юн Кан-Чхоль, когда зрения уже не будет, по крайней мере, теперь в ее жизни хоть на какое-то время появился Даниил…

Мужчины тем временем вели свой неспешный разговор.

– Пока нет Греты и твоей супруги я хотел сказать… – поспешно начал исполняющий обязанности заместителя генерального директора. – Если ты до сих пор хочешь получить эту должность, то я с радостью уступлю тебе свое место. До выходки Эдит меня вполне устраивало мое положение и статус…

– Нет, Аслан, данная должность, хоть и прельщает меня до сих пор, более не для меня, так как я подал заявление о своем уходе, также как Эдит…

– Что?! – потрясенно прошептал Ар. – Ты получил предложение в более выгодное место? Хотя о чем это я…

– Нет, просто мои планы незначительно поменялись… Чего не сделаешь ради любимой женщины…

– И что теперь, получается, ты уже знаешь, куда уйдешь работать?

– И да, и нет, но есть четкое видение. В любом случае, по завершении судебного процесса, я вернусь в Корею, временно я буду исполнять обязанности главы сеульского филиала после ухода Эдит, потом придет замена, а у меня, надеюсь, получится исполнить задуманное…

– Значит, ты знаешь дальнейшие планы Эд?

– Дальнейшие? – рассмеялся новобрачный. – Я и текущих-то не знаю… Так что Ар, успехов тебе и укрепления своих позиций, ты это заслужил… Держись…

– Спасибо, Даниил, – улыбнулся мужчина. – Это был тяжелый, долгий путь, и я рад, что мы проходили его вместе…

– О Арслан, не переживай, мы еще частенько будем пересекаться по работе… А вот и наши дамы…

– Ну что, новобрачные, на сегодня еще есть какие-нибудь планы или же ограничимся скромными посиделками? – спросила Грета, отодвигая стул и усаживаясь на свое место.

– Мы, конечно, просим прощения за скромную свадьбу, потому что не были готовы к столь стремительному развитию событий… – начал Даниил, но гостья перебила его.

– Ближе к сути, Дан.

– Но я боялся упустить свой шанс… В общем, сейчас мы согласны выполнить все пожелания гостей.

– О! – воскликнула патетически дочь Евгения, Арслан же, привыкший к пафосным речам коллеги, приглушил смешок салфеткой. – Тогда можно еще и в караоке заглянуть, мне до жути хочется пожить жизнью обычного человека… Ведь нас же не узнают на улицах, нет же?

– Я даже песен никаких не знаю, – мрачно пробормотала себе под нос Лерочка, но никто не обратил на это внимание.

 

Юрий стоял в своей камере, запрокинув голову. Он не знал, сколько уже стоит в подобной позе: час, день, несколько дней… После ухода Эдит у него был еще один нежданный посетитель, точнее, у него была посетительница, Лерочка. Разговор с ней не оставил в его душе и памяти практически ничего, лишь заставил осознать кое-что важное. Прокручивая раз за разом мельчайшие подробности ее визита, он видел…

 

В тот день, день посещения Лерочки, он стоял в такой же позе, в которой стоял сейчас, Юрий знал это точно. Он стоял, сцепив руки за спиной и запрокинув голову, а взгляд его был устремлен в окно. Однако мужчину не интересовала ни решетка, ни небо за ней, он видел лишь упущенные возможности, он видел лишь то, что должен был изменить, но не успел… В тот день он не ждал никого, потому что этого дня в его реальности просто не существовало, он жил в прошлом, прошлом, которое не отпустило его…

Вдалеке снова послышалось бряцание ключей, и шум открывающейся решетки, и, вероятнее всего, он бы даже не обратил на подобные звуки никакого внимания, но сердце пропустило удар, а после сорвалось в бешеном ритме, и если бы не сердце, не реакция собственного тела, которая честнее голоса рассудка, то он бы не позволил себе незначительный полуоборот головы, и взгляд, полный безумного томления и надежды...

Лерочка…

Его губы тронула едва заметная то ли полуулыбка, то ли полуусмешка: «Сменила духи… Запах Эдит… Ах, ну да, она ведь теперь и есть Эдит… Это я только не видел разницы… Мое нежелание видеть очевидное ослепило меня… И сейчас я за это расплачиваюсь…»

– А ты неплохо устроился, – голос девушки выдавал скорее раздражение, чем желанное для нее презрение.

«Даже манера говорить отличается, – невольно отметил Юрий, отвечать он не считал нужным, на его губах на несколько секунд появилась та же самая улыбка, – я действительно был слеп…»

Лерочка не спешила озвучивать цель своего визита, а Юрию нечего было ей сказать, ведь все, что он хотел сказать или сделать уже, сказал и сделал. Он не испытывал ни вины за свои поступки, ни радости от ее прихода, ни злости за ее с Даником подставу, ему ничего не хотелось у нее узнать… Да и заполнять тишину бесполезными словами он не хотел…

– Знаешь, я думала, что осуществив свою месть за все издевательства, которые позволяла тебе, и за всю свою боль… Знаешь, я ведь думала, что нынешний расклад является достаточным для моей мести… Я была такой наивной, думая подобным образом… Сейчас, глядя на тебя, я не испытываю ничего, ни удовлетворения от содеянного, ни страха за будущее, ни жалости к кому бы то ни было: тебе или себе. Все выглядит так, будто я видела дурной сон, который уже закончился… Но все же…

Лерочка замолчала, обдумывая необходимость говорить дальнейшее. Даже спиной Юрий чувствовал, что в ее паузе нет ни раздражения, ни обиды, скорее облегчение. Подобное ощущение вызывало недоумение и заставило его повернуться лицом к собеседнице.

– Вчера я зарегистрировала брак с Даниилом Кружнич… Поэтому… – Лерочка задумчиво закусила губу, тяжело вздохнула и, стряхнув со своей юбки невидимые соринки, закончила свою мысль. – Но все же, когда закончится следствие, давай больше никогда не встречаться…

– И что же, ты пройдешь мимо и даже не поздороваешься? – вырвалось у Юрия.

– Да, – коротко кивнув головой в качестве подтверждения, она направилась к выходу, но уже в самый последний момент обернулась и добавила. – Хотя, знаешь, если мне когда-нибудь повезет встретить тебя еще раз, надеюсь, я смогу сказать привет и улыбнуться. Надеюсь, что все то, через что мы прошли вместе позволит не помнить все то, что ты совершил…

– Счастья тебе, – едва различимо прошептал мужчина напоследок, ему было неважно, слышала ли эти слова Лерочка или нет, он просто думал…

Лерочка всегда умела одеваться привлекательно и броско, порой забывая, что одежда ее не по погоде, как сейчас, в середине марта, когда кругом еще снег лежит. Вот и теперь, во время посещения тюрьмы, она оделась чрезмерно вычурно, позволяя раскрыть свой талант во всей полноте. На ней был черный пиджак, чем-то похожий на дирижерский, наверное, своим «хвостом», и черная классическая юбка, чуть выше колен, но разрез спереди, проходящий вдоль левого бедра, превышал допустимые пределы скромности, из-под пиджака выглядывала серебристая обтягивающая кофточка. Вещи сидели идеально, и видно было, что сделаны на заказ, впрочем, как и всегда. На ногах были капроновые колготки и туфли. Туфли, черные и бархатные, на высокой стальной шпильке, и с затейливыми бантиками с задней стороны. Концы бантиков, колыхались при каждом шаге, и было незаметно, что длина их достигает пола или земли, кому как нравится…

Юрий смотрел на Лерочку и видел в ее жестах и походке другую. В ней он видел Эдит, такой, какой она запомнилась ему в их последнюю встречу: в бежевом джемпере и джинсах, специально обесцвеченных и потертых, а на ногах черные кожаные сапожки на низком каблуке...

Такой он ее увидел в тот миг, когда обернулся, чтобы прочитать ответы на свои вопросы:

– Хорошо, но прежде, чем я подпишусь под «ниже сказанным», ответь мне на два вопроса. Первый, ты же знаешь, кто стрелял? Второй, почему мои дорогие люди решили подставить именно меня?

– А ты как думаешь? – на лице Эд застыла мрачная усмешка. В ту же секунду мужчина понял, что она знает ответы на оба вопроса, но никогда не произнесет их, впрочем, озвучивание ответов и не требовалось. Все стало слишком очевидным, для Юрия, все встало на свои места.

Мрачная усмешка на его лице стала отражением ее усмешки:

– Когда все закончится, я приду к тебе, где бы ты ни была, кем бы ты ни была, с кем бы ты ни была, и ты…

– И я буду тебя ждать, – перебила его Эдит, – найди меня, если сможешь, узнай меня, если сможешь… Не прощаюсь…

Она ухмыльнулась, опустив голову в прощальном поклоне, а затем направилась на выход. Следом пошел и ее безмолвный сопровождающий… Юрий время от времени пытался вспомнить его имя, припоминалось имя Леха, но заключенный не мог определиться, ибо имя этого человека не интересовало его…

 

Юрий смотрел вслед, и каждый шаг ее врезался в его память сильнее и сильнее…

Теперь, вспоминая все это, для него стало очевидным то, на что мужчина не обращал внимания. Если бы его кто-нибудь вдруг спросил, что именно стало очевидным, то он бы просто не смог правильно подобрать слова, потому что боялся поверить в увиденное, боялся признаться в этом самому себе…

Все было очевидным. Даниил, хотел иметь то же самое, чего хотел он, так что его коллега лишь устранил соперника. Лерочка жаждала отмщения. А Эдит… Эдит просто защищала дорого человека. Человека, который подставился, защищая ее… Своего драгоценного Арслана…

Он сделал ставку не на тех людей, все-таки Эдит гораздо благороднее их всех. Эдит… Она может выжить в любых условиях, не потеряв себя, используя умение находить порой странные, порой жестокие и болезненные способы решения проблем… И люди… остаются довольны и счастливы, в той степени в которой они вообще умеют быть довольными и счастливыми…

Открывшееся знание по сути ничего не давало, но это ведь было и ни к чему, ведь теперь у него есть время, есть достаточно времени, чтобы все обдумать и никуда не спешить…

 

Эдит ждала Чжун-Су, заключенная в клетке собственных поступков и противоречивых чувств, больше всего на свете ей хотелось увидеть его, ощутить его прикосновения, но он был на работе, а она так и не изменила своей дурной привычки взирать на мир из окна. Только в этот раз она сидела на окне у своего любовника, ибо вот уже несколько дней, как Кан-Чхоль самовольно вселился в ее квартирку. Прав был Леха, ее квартирка стала больше походить на перевалочный пункт, чем на ее уютное гнездышко…

Мрачные мысли в голове ее плыли лениво, ничего не хотелось… Все было совсем, как тогда, более десяти лет назад, с тех пор она и не любит весну и март…

«Но теперь я не одна, и должна заботиться не только о себе, поэтому лучше мне чем-нибудь себя занять…» – решила Эдит, спустившись с подоконника…

Кан-Чхоль обнаружился на диване в ее гостиной, и никак не отреагировал на постороннее присутствие, продолжая гипнотизировать свой телефон.

– Она не позвонит, – произнесла женщина, присаживаясь рядом, – и не напишет, поэтому перестань изводить себя. Ответить на вопрос, как у нее дела могу и я, но если тебе этого не достаточно, тогда лучше позвони сам.

Эдит откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза, сейчас она, как никто иной понимала состояние своего гостя, но ничего не могла с собой поделать, как и рядом сидящий парень. Одно все же ей помогало – возможность отвлечься от собственных переживаний.

– Не хочу ей навязываться, – признался парень.

– Я тоже не хотела навязываться Чжун-Су, и посмотри, что мы с ним теперь имеем…

– Проблема в том, что мы привязываемся к людям, даже если не хотим, вопреки собственным принципам и самовнушениям…

– Не совсем согласна с тобой, кто-то проходит мимо и дальше, не задерживаясь ни в наших мыслях, ни в воспоминаниях, а кто-то остается навсегда, даже если встреча была лишь миг… И я с тобой полностью согласна, даже если очень хочется быть благодарным за все, что было, очень тяжело отпустить свою привязанность, не испытывая боли… Такова человеческая жадность…

– Жадность ли?

– Я вижу так, а ты можешь видеть иначе, у нас ведь не философские дебаты… Но как женщина скажу тебе лишь одно: не нужен тот, кого нет в трудную минуту…

– Разве человек не должен отыскать стержень в самом себе, и не зависеть от чужой поддержки?

– Должен, но… Но иногда, так случается, что самостоятельно человек справиться с чем-то просто не в силах…

– Для поддержки у нее есть Даник…

Эдит грустно усмехнулась:

– Даже если я скажу тебе, что вижу, это ничего не изменит, ведь сам ты этого не видишь. Ответ ищи в себе, а не у других…

– К другим со своими советами легче лезть, чем решать собственные проблемы… – огрызнулся парень. – Она замужем…

– Легче, – согласилась хозяйка квартиры, проигнорировав последнюю фразу, – но я не даю советов, а лишь говорю, что вижу, и тебе самому нужно искать ответы на свои вопросы и принимать решения. За тебя, я твою жизнь не проживу, мне и своей собственной хватает…

– Но, тем не менее, ты сначала влезла в наше общение, пытаясь разлучить, а теперь влезаешь с целью, чтобы мы продолжали контактировать…

– Как я сказала, у меня на вас свои планы. Однако, ни я, ни кто-либо еще не в силах перехитрить судьбу, если вам суждено быть вместе, то будете, если нет, то разбежитесь…

– А ты фаталистка…

– Может быть, но… Но сейчас я лишь пыталась облегчить всем жизнь, если тебе это не нужно, то я ухожу, – с этими словами Эдит поднялась с дивана.

– Подожди, – произнес Кан-Чхоль, схватив свою собеседницу за руку.

Эдит обернулась, драматически изогнув брови, внимательно посмотрела в лицо своего гостя.

– Посиди со мной, – прошептал парень. – В твоем присутствии я чувствую себя умиротворенным, и выворачивающее наизнанку чувство отступает.

Усмехнувшись, женщина вернулась на свое место. Ничто не нарушало тишину. Казалось, Эдит мирно дремала, прикрыв глаза, а  Кан-Чхоль, опустив телефон на колени, облокотился на подлокотник. Подперев рукой голову, парень бесцельно глядел во мглу за окном.

– Я ненавижу март, – заговорила Эдит спустя вечность молчания. – Ненавижу, когда весна приходит слишком рано в моем родном городе и в марте уже можно ходить в легких кофточках, и в равной степени ненавижу, когда в марте еще лежит снег, словно зиме никогда не придет конец. Ненавижу серое хмурое небо и тяжелые тучи, низко стелющиеся к земле и переходящие в туман, как и ненавижу яркие весенние лучи, почки на деревьях… Здесь весна другая…

Она оборвала свою мысль, поразив тем самым невольного слушателя, как и поразила до этого, начав говорить.

– Какая другая? – спросил парень, не дождавшись продолжения.

– Не могу передать, просто другая… Но я все равно ненавижу март… – призналась Эд. – В марте всегда что-нибудь случается…

– Всегда?

– Всегда… А последствия расхлебываю целый год… Даже если распланируешь и распишешь все возможные варианты развития событий, всегда остается лазейка для случая, пусть даже мелкая и ничтожная, а потом меняется сама жизнь…

– А смысл тогда что-нибудь планировать? Может, достаточно наслаждаться жизнью?

– Я такой человек…

– А сейчас? Сейчас уже случилось или еще случится?

– Случилось, но еще не все… Я так чувствую…

– А может твои мысли просто притягивают плохое?

– Я бы все отдала, чтобы это было так... Но вне зависимости от того, как я думаю или поступаю, что-то случается…

Эдит снова затихла.  Кан-Чхоль, внимательно посмотрев на свою собеседницу, робким, неверным движением, прикоснулся к ее плечу, а затем просто опустил на плечо руку.

– Кто такой Леха? – спросил он через некоторое время.

– Леха? – озадачилась Эдит. – Леха – это прошлое, которое должно уйти, но которое пока ни я не в силах отпустить, ни он не в силах стереть из моей памяти…

– Не нравится он мне, я чувствую в нем опасность…

– Он многим не нравится, но это не имеет никакого значения…

 

– Кто такой Леха? – спросила Лерочка, едва переступив порог и заметив, что Даник вышел ее встретить.

– Леха? – озадачился Даниил.

– Да, Леха, – раздраженно подтвердила девушка, скидывая туфли и проходя в комнату. – Леха, помощник Эд. Я вижу, что ты знаешь про него что-то такое, чего не знают остальные, и ты его опасаешься, не выказывая открыто своей неприязни. Только ответ должен быть честным…

– Все же, думаю, Эд знает про него гораздо больше, чем я… Но, так и быть я расскажу… Такие, как мы, ты и я, не вхожи в «высший свет» современного общества. И сколько бы ни пытались, получили бы лишь ворох проблем… Но да я не про это… В этом мире всегда были те, кто обладает способностями большими, чем у других, есть те, кто видит будущее, есть те, кто даже осмеливается его менять… Есть шарлатаны, а есть и нет… Она была достаточно известна в определенных кругах…

– Эдит?

– Нет, мать Лехи, – возразил Даниил, – и на будущее, не перебивай меня, мне и без тебя трудно об этом говорить… Итак, она была известна в определенных кругах, в основном, к ней приходили те, кто что-либо хотел поменять в своей жизни… Например, странные, повторяющиеся события, словно злой рок преследующие просящего… Она не искала способов взаимодействия с высшим светом, они сами находили ее... Мало кто знал, что у нее есть сын, но даже и те кто знали, несильно интересовались, кто он, чем занимается… Но были те, кто поговаривал, что сын ее занимается незаконными делами…

– И что ты веришь сплетням?! – воскликнула Лерочка, – Не ожидала от тебя подобного!

– Я бы не говорил о том, чего не знаю сам… – резко ответил мужчина. – Тогда я был обычным банковским клерком, когда ко мне обратилось руководство проверить кое-какие данные для VIP-клиента… Тогда я и узнал эту историю…

– И чем же таким занимался этот человек?

– Торговлей…

Лерочка поняла, что ее собеседник не желает отвечать на данный вопрос, но беспокойство, смешанное с адреналином, душило ее:

– Торговлей чего? Оружия?

– Нет…Хм… – задумался Даниил. – Как там Эдит это называет… А точно… Продавец счастья… Лера, я просто не думал, что когда-нибудь пересекусь с этим человеком… Он действительно опасен… и не из-за своего рода деятельности… Он унаследовал дар от матери…

– С чего ты решил? – поразилась Лерочка. – Он же только на Евгения или на Эдит внимание свое и обращал…

– Просто знаю. Эдит о его особенностях тоже знает…  Но мне трудно представить, какая тайна их связывает. Вижу лишь то, что это мучает их обоих, и его в большей степени…

– Прям уж тайна… – не поверила девушка.

– Их общая страшная тайна, – обрезал Даниил. – Без вариантов.

 

– Все же, Эдит, я бы предпочел с ним не иметь никаких общих дел… И тебе бы не советовал, но мои слова мало что для тебя значат…

– Ты прав, у меня есть свои причины на взаимодействие с ним… И когда все закончится, наши дороги разойдутся. Может быть, навсегда…

– И когда же все закончится?

– Скоро… Уже немного осталось… Через месяц будет слушание по делу, а чуть позже на мое место назначат замену…

– А мы на следующей неделе улетаем в Китай на месяц или больше, потом я на некоторое время останусь там жить…Чжун-Су, кажется, вернется… Ты сказала ему о своем уходе?

– Сказала. Вопрос будущего до сих пор открыт… У меня есть причины, чтобы уйти, также как и у него, но мне до безумия хочется остаться…

– И что, твои причины настолько веские?

– Да какая разница… Теперь все не имеет значения… Но тебе я обещаю затребовать высокую цену за свой уход и дать возможность быть с Лерочкой вместе, воспользуешься этой возможностью или нет, зависит от тебя…

– Я подозревал, что застану вас здесь, – донесся из прихожей голос Чжун-Су, – но усиленно гнал от себя подобные мысли.

– Вот как, – безразлично прокомментировала услышанное Эдит, его коллега же вяло махнул рукой в знак приветствия.

– Меня поражает ваша внезапная сплоченность, более того, я даже начинаю ревновать…

– Ми-ило, – протянула женщина.

– Ага, – добавил Кан-Чхоль, дернув головой. – Мы сошлись на общей любви к тебе, едином желании быть выше обстоятельств и понимании человеческой глупости…

– Интересный выбор общих тем, – произнес парень, втискиваясь между сидящими. Юн Кан-Чхоль, поняв намек, пересел в кресло напротив, а потом, передумав снова встал:

– Я голоден, а вы?

За обедом и обсуждением незначительных бытовых мелочей время незаметно ускорилось, ведь ни один из присутствующих не желал поднимать «тяжелые» темы, и у каждого на это были свои причины, но им всем хотелось обыкновенного счастья и покоя, пусть даже и на чуть-чуть.

На удивление и Эдит, и Чжун-Су гораздо спокойнее относились к будущим перипетиям, чем Кан-Чхоль. Парочка, зная о скорой предстоящей разлуке, старалась взять по максимуму от вместе проведенного времени, они даже решили делить их все оставшиеся совместные ужины с любовником Лерочки, который хоть и скрывал собственные эмоции и гнал темные мысли, но все же сильно переживал. Удивительнее всего, что Чжун-Су, явно поддерживал своего друга и на телевизионном шоу, и на концерте, что не могли не отметить преданные фанатки, распуская в сети сплетни об их чрезмерно близком для друзей общении. Однако подобное лишь было оборотной стороной популярности, и приносило группе еще большую известность… Ночи же принадлежали лишь им двоим, Эдит и Чжун-Су, и в их ночах чувствовалась безумная страсть предстоящей разлуки…

Прощание же вышло скомканным и быстрым, можно сказать полноценного прощания и не получилось, ведь они, расставаясь на долгое время, возможно навсегда, прощались так, будто один из них вышел ненадолго в магазин за продуктами. Эдит не захотела ехать в аэропорт, ведь провожать, глядя на толпу поклонниц не прельщало ее, а актер-музыкант не обещал ни звонить ей, ни писать, да и ни к чему это было, сейчас самым важным для обоих были личные дела, которые необходимо было уладить…

 

– Деловые встречи, собрания, проверка контрактов, торги, отгрузка первой партии после памятных событий, рутинная работа руководителя, из-за которой ты сидишь на работе до глубокой ночи, и возвращение домой лишь на пару часиков, чтобы вздремнуть – все это твоя неудачная попытка забыть о своей боли…

– Ты не прав, Леха, – откликнулась Эдит, оторвав свой взор от картины за окном и посмотрев на вошедшего. Мужчина тем временем включил свет и уселся на любимый диванчик Эдит. – Я не пытаюсь заглушить боль работой, ведь я не испытываю ни отчаяния, ни боли, ни сомнений. Я лишь пытаюсь успеть сделать максимум возможного из доступного перед своим уходом…

– Как бы ты ни назвала собственное поведение, ты выжигаешь себя, работая на износ. Я более чем уверен что, приходя к себе, ты просто падаешь замертво, погружаясь не в сон, а в забытье.

– И? Ты тоже решил учить меня жизни?

– Нет, мне уже практически плевать на твою жизнь, но неужели тебе тоже плевать на свою жизнь? На жизнь детей?

– Просто хочу хотя бы частично завершить начатое перед своим уходом…

– А звонки деловых партнеров в два часа ночи тоже завершение начатого?.. – раздраженно спросил Леха, и, увидев реакцию своей собеседницы, махнул рукой в останавливающем жесте. – Не отвечай, сейчас ты скажешь, что у вас разные часовые пояса, а так как не осталось ни Ара, ни Даника, то все вопросы решаешь ты сама, а я лишь помощник… Хватит, Эдит, остановись… Это предостережение…

– Это не предостережение, а приказ, – возразила женщина, встав с подоконника. – Хорошо, я поняла тебя… Знаешь, Алексей, у меня к тебе есть одна просьба, но не уверена, имею ли право просить тебя об этом, ведь по сути твоя миссия и работа уже завершена…

– Должен же я оставить тебе хоть что-то хорошее о себе… Но если сейчас не уверена, попроси тогда, когда не останется иных вариантов, когда поймешь, что я единственный, кто остался…

– Да, ты прав, это будет твой прощальный подарок… – немного грустно улыбнулась Эдит. – Ведь потом наши пути разойдутся… Уже навсегда… Я знаю, что нужно подходящее место и время, чтобы сделать тебе свой подарок, но потом я могу просто забыть…

– Не стоит, Эдит, не говори этого…

– Алексей, стань тем, кем ты являешься, перестань заниматься ерундой…

– Ты все-таки тоже видишь…

– Будущее?.. – усмехнулась Эдит. – А толку?

Леха поднес кулак ко рту, полностью прикрыв рот и кончик носа, а поза его из расслабленной превратилась в задумчивую. Хозяйка квартиры уже не ждала ответа, она ушла на кухню, чтобы заварить себе чая, а после готовиться ко сну.

– Хорошо, Эдит, – мужчина появился в дверях, когда она уже допивала свой чай маленькими глоточками. – Я попытаюсь. Проводи, я завтра заеду за тобой. Завтра начнется последняя неделя марта…

– Да, я помню… А также помню, что послезавтра я вынуждена вернуться… Домой…

Эдит без слов проследовала за своим гостем, также безмолвно наблюдала за тем, как он надевает ветровку и обувается.

– Кстати, Эдит, я все хотел спросить, не боишься, что давая Лерочке возможность быть тобой, ты даешь ей шанс украсть твою личность и твою жизнь?

– Я скажу тебе то, что думаю по этому поводу, а ты уже сам решай, боюсь ли я. Это мои основные четыре правила о ворах. Первое, вор не может украсть больше, чем у тебя есть. Второе, вор не способен что-либо создать сам. Третье, пока вор разбирается в том, что украл, ты успеешь это создать повторно, но в гораздо меньшие сроки, поэтому ты успеешь еще и сотворить что-то новое. И последнее, вор, укравший у тебя, не сможет украсть повторно. Эти правила верны для меня…

– Интересная теория… Получается, не боишься. Ладно, до завтра.

– До завтра.

 

Родной город встретил Эдит оттепелью, чавкающей под ногами грязью и лужами, что выглядело особенно отвратительно для прилетевшей, ибо посадка была произведена ближе к полуночи. Обувь, не предназначенная для подобной погоды, промокла насквозь еще по пути от аэропорта до такси, но ветра, как всегда не было. Наверное, больше всего на свете женщина любила родной город за отсутствие ветра. Багажа, как обычно почти не было, здесь у нее было все, что нужно, а вещи отставленные в Сеуле, здесь пока не нужны… К тому же она вполне может прожить и без них… Особенно в ее нынешнем положении было глупым перевозить лишние вещи, которые не потребуются еще долгое время…

Опять приехала одна, снова никого не предупреждая. Да и зачем ей кто-то, посторонние в очередной раз будут навязывать свои мысли и взгляды на жизнь, а главе сеульского филиала хотелось побыть в одиночестве и осмыслить текущую жизнь. Завтра она зайдет на работу, потом даст еще раз показания, завтрашним рейсом прилетит Леха, все будет завтра, но не сейчас. Сейчас, наблюдая в окно такси за проплывающими зданиями и случайными прохожими, Эд размышляла о своей жизни, о предстоящем слушании, а также о последнем разговоре с Гретой, сообщившей о своей беременности от Арслана. Подобное происшествие было вполне очевидным и банальным, и потому Эдит не испытывала ни злости, ни обиды, ни грусти, лишь небольшое разочарование от разбитых надежд. Она понимала давно, что необходимо отпустить Ара, а теперь и повод появился…

«Прошлое, – думала женщина, – должно оставаться в прошлом. Мы слишком долго были друг у друга, но это никогда не означало того, что мы были вместе, а даже будучи вместе не ценили общество друг друга. Поглощенные собственными амбициями и переживаниями, стремились властвовать друг другом. Поддерживая друг друга, мы, в первую очередь защищали самих себя. Мы эгоисты… Но все же ради защиты друг друга мы совершали те поступки, которые никогда не думали совершить, обнажая темные стороны души друг друга, подставляли окружающих…»

Звякнули ключи, отрезая Эдит от окружающего мира, и оставляя наедине с ее переживаниями, болью и надеждами. Дома она могла позволить себе расслабиться. Последние дни, несмотря на относительную стабилизацию в ее компании она продолжала постоянно чувствовать напряжение. Да и отсутствие Арслана негативно сказывалось на ее настроении, хотя она сама и предложила ему остаться на родине, но теперь, когда они наконец-таки оказались в одной стране, желание непременно увидеть его утихло, а взамен него наконец-таки пришла горькая разъедающая душу боль. Боль, которой она не могла найти объективной причины существования, но не могла от нее избавиться. Наверное, как ей казалось, ей все-таки хотелось, чтобы он обязательно…

Загоревшийся свет озарил прихожую. Взгляд ее безразлично скользнул по стопке неразобранных писем, лежащих на тумбочке. «Забавно, – ухмыльнулась она, обрывая тем самым поток тяжелых дум, – до сих пор есть те, кто предпочитает бумажные письма электронным...»

Почта пришла давно, но из-за того, что последние недели Эдит жила в Корее, а люди, которые следят за ее домом, не рисковали проверять чужую корреспонденцию,  во избежание так сказать, то никто и не просматривал письма на вопрос срочности или важности. И вот теперь, держа в руках конверт от нотариуса, она терялась в догадках, что это все может значить. Предчувствие надвигающейся катастрофы было явным: быстрый стук сердца отдавался звоном в ушах. Не медля ни секунды, в тщетной попытке преодолеть свое предчувствие она вскрыла конверт. Помимо нотариального извещения, выпавшего из конверта, в ее руках оказался еще один конверт, который она так же поспешно вскрыла. Глаза ее быстро прошлись по содержанию письма выхватывая основное, сознание ее, не желая понимать прочитанное, словно блокировало смыл написанных слов, но она усилием воли заставила себя еще раз перечитать все письмо. «Не может быть»,  – прошептала она, скатываясь в небытие. Последнее, что она помнила – капли жидкости, на внутренней стороне бедра. «Кровь», – горько констатировал мозг очевидное, прежде чем отключился, рука ее все так продолжала сжимать злополучное письмо.