САНЯ СИН

Глава 4. Искупление.

  

   - Эллу похитили, - было первое, что я услышал, едва приоткрыв дверь. Сначала я даже не понял, что именно мне сказали, столь абсурдным было данное утверждение. Однако, захлопывая за собой входную дверь и снимая обувь, я заметил Нела, стоящего изваянием у меня на пути. И что-то неправильное было в его позиции. Казалось, ноги его не держат совсем, и единственная причина, почему он еще стоит на ногах, заключалась в ожидании... Ожидании моей реакции.

   - Подожди, что ты только что сказал? - спросил я, принимая вертикальное положение.

   - Эллу похитили.

   - Требовали выкуп? - в этот момент в моей душе вопреки всему не было ни капли волнения, лишь мрачная решимость и усмешка "это должное было случиться".

   - Нет, - Ганелон мотнул головой. - Она должна кое-что была сделать, но не захотела.

   - Ладно, пошли в кабинет, здесь не место для разговора. - И там ты мне уже все расскажешь.

   Я пропустил Нела вперед, пытаясь его подстраховать, уж слишком его шатало из стороны в сторону, хотя запаха спиртного не чувствовалось. Может быть, я просто не осознавал всей опасности, что знает он, но даже волнение и то не желало меня навестить, впрочем, я тоже его не ждал, сейчас лучше иметь трезвую голову, а не впадать в истерику. Эмоции ничем не помогут...

   Поглощённый собственными размышлениями, я не заметил, как оказался в кабинете и как долго Нел смотрит на меня в упор, ожидая "распоряжений". Видимо, она действительно сделала его неспособным принимать решения или он сам не был готов нести ответственность за неправильные поступки. Может, существовала и какая-то другая причина его "ступора", но мне его не понять, а поэтому все его причины выглядят обыкновенными оправданиями.

   - Итак, во что ты ее еще втянул?.. - знаю, это прозвучало грубо, он его собственные дела до сих пор оставляли желать лучшего.

   - Она не рассказывала?

   В ответ я чуть качнул головой, подтверждая очевидное, потому что если бы рассказала, то я бы уж точно не допустил бы многого, хотя кто знает, все упирается в слово если.

   - Это не моя тайна, и по идее я не имею права говорить об этом, раз Эля сама не захотела распространяться. Только сейчас другие обстоятельства и.. пусть она меня простит... Несколько лет назад, не помню, а может и не знаю сколько точно, одно верно, что еще до нашего знакомства. Она работала журналистом в одной газете. Тогда-то ей и поручили написать статью про одну достаточно известную фирму в нашей стране, точнее не про саму фирму, а про махинации с сырьем, которые данная фирма проворачивала. В ходе сбора материала она добыла сведения, за которые иных убивают... Поначалу она не стремилась к раскрытию данных фактов, но что-то случилось, кажется, ее подставил тот, которому она доверяла больше остальных...

   - И что теперь на нее "охота"?

   - Ты недослушал. В общем, не знаю подробностей, но сведения она опубликовала. Эту "выходку" разводил жених ее близкой подруги. Бывший жених, бывшей подруги. На самом деле, парень не мог отвязаться от "невесты" по совместительству подруги Эллы. Та женщина являлась на тот момент финансовым директором фирмы, сведения о которой разгласила Элла. Вот Элла и решила помочь парню в его нелегком деле, "как отшить бывшую". Да только весь удар на нее и пришелся. Под ударом я подразумеваю: преследование, подставы, финансовые махинации, след которых вел к Элле и прочие незначительные мелочи. И длится ЭТА история и по сей день. Результатом же стало похищение, потому что Эля не захотела забирать свое исковое заявление из...

   Закончить свое повествование Нел не успел, так как зазвонил телефон. Звонили мне по работе по поводу расписания репетиций перед спектаклями. Этот сезон обещал быть насыщенным...

   Вот только после телефонного разговора Ганелон не захотел продолжать свои путаные объяснения. Единственное, что удалось из него вытянуть так это то, что он не знает степень угрозы для жизни моей жены и похитители требовали одного: забрать поданный Эллой иск.

   Прошло не более десяти часов с момента похищения Эли, поэтому подавать в розыск было бесполезно, несмотря даже на факт ее похищения...

   Я отправил сомнительного друга присматривать за сыном, лишь бы не видеть его угрюмого лица и мельтешения перед глазами. Пусть лучше с Рики посидит и понаблюдает за безмятежным сном ребенка, чем себя и меня накручивает, мешая сосредоточиться...

   Раздражала, ко всему прочему, и скрытность Эллы, хотя с другой стороны, ее тоже можно было понять. Зато теперь ее скрытность боком вся вышла. Сиди и гадай, где и как ее искать, да и нужно ли искать.

   В бесцельных размышлениях я просидел до глубокой ночи, а когда решил встать с удобного на первый взгляд кресла, все тело ломило, и ноги были ватными. Хотелось просто завалиться спать и ничего не делать, чтобы все само разрешилось, но даже в сказках такого не бывает. Пока что единственной разумной идеей было расспросить Нела про подробности похищения (тот еще тихушник) и завтра с утра нанять частного детектива.

   По пути в свою комнату заглянул к Рики, и не зря, как оказалось, Нел уснул прямо в кресле рядом с сыном. Пришлось его будить и приводить в адекватное состояние, чтобы он хоть немного мне прояснил про события предшествующие и сопутствующие похищению...

   Утро следующего дня не принесло ничего нового. Я злился, очень сильно злился на Нела. Не скажу, что мне не нравилось ничего не делать. Скорее, мое бездействие было вынужденным. С другой стороны, я понимал, что даже если бы захотел что-либо изменить, то просто ничего не смог бы сделать. Эта обреченность давила на меня, однако я продолжал всеми силами верить. Впрочем, вера тоже было жалким оправданием моего мрачного состояния. Одно было очевидно, он тоже, как я переживал за Элю. Ближе к обеду, после очередной стычки, с Нелом, к нам пришел еще один гость. Моя злость также была вызвана тем, что все: и ее гость и ее коллега - знали больше чем я. Но опять же, я был благодарен Тому, что он не остался в стороне, а, наоборот, увеличил шансы вернуть жену домой в целости и сохранности. Как оказалось, Эля вела дневниковые заметки, в которых описывала свои наблюдения, в том числе и за теми, кто ее ненавидел. Да и Том был очень наблюдательным, он заметил, как к ней пару раз приходили подозрительные личности. Подозрительность, в первую очередь, связана с довольно необычной внешностью незваных гостей. Эта необычность проявлялась, как и в манере поведения, так и в подборке одежды и хищном выражении лица. Самой заказчицы, а я склонен предположить, что это именно она руководила подозрительными гостями, Том не видел., зато он видел здание, куда часто ходила Элла на "переговоры". Даже эти незначительные мелочи помогли мне собраться с духом. Еще одна вещь, которая меня огорчала, заключалась в полном отсутствии желания Тома и Нела обращаться не только в полицию, но и к детективу. Оба утверждали, что собранной информации более, чем достаточно для проведения собственного расследования. В конце концов, под их натиском я был вынужден сдаться. Исследовательский интерес Тома, его увлеченность расследованием страстное желание найти коллегу, мне импонировали, в отличие, от мрачного бездействия азиата. Его мрачная обреченность давила на меня, и хоть я и понимал, что Том преследует свои личные меркантильные интересы (Элла для него была генератором идей по созданию и воплощению очередного сценария в жизнь) его присутствие поддерживало меня.

   Тем же вечером мы посетили "переговорное" здание, которое оказалось всего лишь дешевым отелем с блеклыми обоями непонятного цвета и потрескавшимся паркетом. Ресепшн указала за кругленькую сумму не только номер, который снимала Элла, но и как часто происходили здесь ее встречи, а встречи происходили намного чаще, чем я мог предположить. Не знаю почему, но мои спутники стали клятвенно меня уверять в верности супруги, да только это не было для меня самым важным, на данный момент я предпочел бы узнать, где она и что с ней все хорошо, то есть она жива и здорова. Шансы на это были достаточно велики, ведь похитителей, в первую очередь, интересовала отмена судебной тяжбы. Мне хотелось верить в то, что Элла для них была гораздо ценнее живой, чем мертвой, ведь заговорщикам хотелось выглядеть не причастными к данному инциденту... Вся мебель, находившаяся в номере, выглядела достаточно старой и потрепанной. Видно, что покрывало на двухместной кровати подвергалось неоднократной стирке, а ткань, из которой оно было сделано, самая дешевая и непрочная. Кроме того, виднелось несколько пятен непонятной субстанции. На прикроватном столике была пыль, цветы засохли, что подтверждало слова ресепшн, что номер был снят на месяц, а клиенты не желали, чтобы в нем проводилась уборка. Если что-то интересное и существовало в данном помещении, то за время, которое мы потратили впустую, оно или было тщательно устранено.

   Домой мы вернулись уже глубокой ночью злые и уставшие. Не знаю, что делали мои гости, но я завалился спать, не переодеваясь в домашнюю одежду. На краешке сознания я помнил, что должен был навестить сына и проверить, как он спит, но я устал, скорее не физически, а духовно, и чтобы не провалиться в апатию, я просто уснул.

   Утром второго дня после ее похищения я проснулся сам, но не чувствовал себя выспавшимся и способным здраво рассуждать. В глубине души начал зарождаться ужас от того, что мне опять предстоит ожидание... Ожидание потому, что я бесполезен и не разбираюсь во всяких детективных штучках, потому, что не обладаю ни интуицией, ни логикой, чтобы делать выводы и найти ее. Однако мне претило поведение азиата, поэтому я всеми силами пытался понять. как работает Том, наш генератор идей, и помочь ему. Вот только Том не сильно то и нуждался в моей помощи, постоянно то рыская что-то в интернете, то говоря с разными людьми по телефону...

   С одной стороны, меня раздражало, что посторонние люди обосновались в моем доме, но с другой, я был рад, что кто-то искренне пытается мне помочь, и не важно, каков будет результат. Наверно, как актер, я должен был быть силен в интригах, но я лишь понимал психологию поведения человека и его реакцию в разных обстоятельствах...

   Утром шестнадцатого дня после ее похищения меня разбудил телефонный звонок. Звонила она... Сама... Эля объяснила мне, где она находится, и я все бросив поехал разыскивать свою жену. Уже в машине до меня дошло, что это может быть ловушкой, поэтому я позвонил домой и предупредил Нела, куда направляюсь и почему...

  

   Она стояла на пустыре, и умирающее красное солнце освещало ее. Чего я ждал? Чуда? Ее блузка была порвана в нескольких местах, волосы спутаны, а на джинсах виднелись пятна грязи и крови, и, все равно, она была той, которую я искал, к которой стремился, которую я выбрал. Она не была ни подавленной, ни уставшей, ни измученной, по крайней мере, об этом свидетельствовало отчужденно-холодное выражение лица и надменность в глазах, а улыбка больше походила на оскал. Но ее холодность не пугала меня, я привык, что за этим она скрывает свои истинные чувства, то ли радости, то ли надежды. Я знал одно, она меня ждала. Не так. Она ждала именно меня, ждала, что я приду за ней и защищу ее от всех несчастий и опасностей. Мне достаточно было мимолетного выражения лица, что я успел заметить. Пусть это и длилось не больше секунды.

   Нет, я ничего не ждал. Ни чуда, ни манны небесной. Пожалуй, мне было достаточно ее присутствия. Все самое лучшее заключалось в шаге, который она сделала мне навстречу...

   Мы шли навстречу друг другу медленно и осторожно, словно затерявшиеся в ночи путники, незнающие дороги и боящиеся сделать неправильный шаг или оступиться. Но длительность не имела значения, теперь у нас была вечность, вечность предназначенная нам двоим. И в этом не было ничего романтичного, это было правильным, словно так и должно было быть.

   - Ты опоздал, - прошептала Эля, как только мы подошли друг к другу вплотную, тогда то она и улыбнулась одними уголками губ. Робко и застенчиво.

   Я ничего не ответил, лишь обнял ее, да и что тут скажешь. Все оправдания были не уместными, я и сам себя винил.

   - Скажи, с Рики все хорошо?

   - Да, я оставил его с Нелом.

   - Ты стал ему доверять?

   - С недавнего времени.

   - Я хочу увидеть океан. Не просто посетить один из песчаных пляжей, а постоять на скалистом обрыве и какое -то время смотреть в его пучины. Наверное, для тебя это кажется странным...

   - Все в порядке, мы оба заслужили немного времени побыть только вдвоем и поговорить. Ведь ты мне никогда не рассказывала о себе или о своих проблемах. И я случайно узнаю о твоем прошлом от чужих, казалось бы, для тебя людей. Я понимаю, что они твои коллеги, но ведь я твоя семья. Я хотя бы заслуживаю узнать о тебе больше, чтобы суметь не только делить с тобой радости, но и быть тебе опорой, быть тем, к кому ты обратишься в первую очередь за помощью. И что бы ни случилось потом, в будущем, я хочу быть тем, кто будет с тобой. А ты хочешь разделить будущее со мной?

   - Да, - обронила она, а продолжила после длительного молчания, - нам необходимо поговорить, но я не хочу извиняться за свой эгоизм и недоверие. Я не буду обещать, что стану лучше, ведь пустые обещания ничего не дадут кроме разрушенных надежд.

   - Тогда идем к машине, ты переоденешься, перекусишь, я захватил немного еды, приготовленной Нелом, и мы поедем к океану, наблюдать за волнами, бьющими о скалы. Я только через час завел мотор, и мы двинулись в путь. Конечно, лучше всего было ехать утром, на рассвете, но я не хотел оставаться еще немного на этом месте. Я предпочел заночевать уже в дороге, ближе к пункту назначения. Впрочем, Элла после небольшого перекуса начала дремать, видимо, сказалось напряжение последних дней, и пусть она внешне никак не проявляла своих переживаний, но это не значит, что их не было.

   Через пару часов я и сам заглушил мотор, уснув сном счастливого человека, чтобы завтра с утра продолжить свой путь.

   Пробуждение началось с того, что в машине было невыносимо холодно, хотя открывать глаза не хотелось, но в борьбе между сонливостью и возможностью подхватить простуду, победило последнее. Сквозь приподнятые ресницы, я увидел сумерки. Вряд ли можно сказать, что утро уже наступило, солнце даже еще не показалось из-за горизонта. Затем я осознал пустоту, точнее отсутствие ее.

   Мои переживания по поводу исчезновения жены на этот раз оказались беспочвенными, пропажа обнаружилась неподалеку, Эля стояла на утесе, а утренний ветерок играл ее волосами...

   - Я выполнил твою просьбу, теперь - твоя очередь, - сказал я, подходя к Элле, - сейчас ты на берегу моря, и со скал смотришь в его синеву.

   На самом деле, она стояла на самом краешке обрыва и смотрела вниз. Не знаю, как Эля себя чувствовала, но у обычных людей смотреть в бездну вызывает головокружение.

   - Я всегда подозревал за тобой суицидальные наклонности. Надеюсь, ты сейчас не намереваешься спрыгнуть туда?

   - Нет, - ответила она не оборачиваясь, - но стоя здесь, на краю, я чувствую, что живу. К сожалению, только так я могу ощутить свое присутствие...

   - Однако, мы отклонились от темы, и я все еще жду твой рассказ. Давай начнем с самого простого. Как получилось, что тебя похитили, что ты делала и чувствовала, пока была в заточении?

   - А ты не думаешь, что это может нанести мне душевную травму.

   - Нет, а вот если ты не расскажешь, то это и станет твоей душевной травмой.

   - Никогда не замечала в европейцах стремления обнажить перед кем-то свою собственную душу, - сказала она, садясь на край обрыва и свесив ноги вниз. - Хорошо, твоя взяла.

  

   Мы, как обычно, пришли в снятый номер отеля. Под "мы" я подразумеваю одного из теперешних похитителей и себя. Ты видел этот номер, я в этом уверена. Наверное, ты подозреваешь меня в изменах, дело твое, но последний месяц я только и делала, что выясняла отношения с этими двумя типами. Ты спросишь, почему я соглашалась на эти встречи и почему не боялась их. Ответ очевиден, потому что данные людишки бесполезны и не способны принимать обдуманные решения, что совсем не означает, будто им не могут отдать приказ избить или похитить меня. К тому же, я знаю одно действенное средство при общении с подобными личностями - безразличие и спокойствие. Когда мы безразличны к своему будущему, то люди теряют возможность нас чем-либо запугать или раскрыть наше самое сокровенное. Следует учитывать, что в подобной ситуации надменность неуместна, так как это только еще сильнее разъяряет мучителей. Я не хочу, чтобы ты думал, что безразличие - это убийство всех эмоций и чувств, скорее некое медитативное состояние, а не внешние картинки или маска. Веришь ли, но для меня эмоции это непозволительная роскошь. Я всегда считала, что раз ты актер, то ты должен прекрасно разбираться в жестах и мимике, и что с течением времени эмоции, проявляемые актером, становятся не более чем маской... Некий образ, в которой все верят или хотят увидеть. Я не оказывала никакого сопротивления, когда они мне скрутили за спиной руки, поэтому отыгрывались на мне они не сильно, хоть и попинали для порядка, зато все жизненно важные органы невредимы. Куда они меня отвезли, не могу сказать, не потому что не хочу, а потому что не разбираюсь в местности совершенно, специальными навыками и талантами не обладаю, да и вообще у меня глаза были завязаны, а всю дорогу играла громкая музыка. Мешок мне с головы сняли, только когда я уже оказалась в темном помещении, видимо, подвале. Я сделала вывод, что это подвал, так как там не было ни окон ни дверей, а единственным предметом мебели была лестница, ведущая наверх, которая, по сути своей, мебелью и не являлась. Трое суток, как мне показалось, так как у меня не было возможности узнать время, они меня морили голодом. Нелепая попытка заставить меня сделать то, что они хотят. Они имели бы больше успеха, если бы причинили вред сыну, но им об этом знать незачем, а так, ради себя самой мне ничего не нужно. Какое-то время от щедрости выделяли хлеб и воду. В первый день моего заточения мне было просто тошно, и я предавалась силе саморазрушения, то есть позволила себе думать только самое плохое, что может произойти или уже происходит в этом мире. Апатия этого дня на следующий день сменилась жаждой поиска оптимальных решений, как выкрутиться в данной ситуации. Когда стали приносить хлеб и воду, я уже разработала несколько вариантов побега. Оставалось только ждать подходящего случая, и он наступил. Когда мой тюремщик поскользнулся на лестнице благодаря некой подозрительной субстанции и потерял сознание, ударившись о стенку, то я воспользовалась шансом, подаренным жизнью, и сбежала. Знаешь, если смешать хлеб и воду, а потом хранить подобную субстанцию в якобы разбитой посудине некоторое время, то можно добиться весьма неожиданных результатов. Вот так я выбралась.

   Выбраться-то я выбралась, а вот куда дальше идти представления не имела, поэтому я пошла на запад. Мне это всегда казалось романтичным.

  

   Я тяжело вздохнул, теперь стало понятно почему никто не мог ее найти ни похитители, ни мы. Все ожидали, что она или свяжется со мной, или с кем-то из ее страны:

   - Почему именно в этот момент ты вспомнила о романтике, и как ты определила, где запад, если было темно, так как наступила ночь?

   - А я и не говорила, что сбежала ночью. Утром мне приносили еду из-за того, что верили в нелепости, будто ранним утром я ни на что не способна. Несомненно, в обычных условиях это было бы правдой, но не для того, кто хочет выжить любой ценой. К тому же днем убраться подальше от места, где меня держали более вероятно, чем ночью бежать непонятно куда и как. А если не знаешь куда идти, то какая разница, куда идешь. Так почему бы не устремится за несбыточной мечтой, ведь рано или поздно ты будешь там, где нужно?! Современные люди слишком избалованны, даже горе-похитители верили, что я пойду по дороге, а не напрямик. Четыре дня я двигалась на запад, пока мое внимание не привлекла полузаброшенная заправка с одинокой семьей. Там я и обосновалась на несколько дней. Я притворилась, что занимаюсь активным поиском работы. Неделю я помогала продавцу: делала сподручную работу, убиралась, следила за товарами...

   - В этом нет никакой романтики, - пошутил я.

   - Пожалуй, - не спорила Эля, - в данном случае я и не искала ее, гораздо важнее было получить подтверждение, что меня не ищет ЭТА. Я уверена, Нел не выдержал и все тебе рассказал. Когда я говорю все, то подразумеваю, все то, что он сам знал.

   - А ты расскажешь то, чего не знает Нел?

   - Не знаю, - возразила она, замолчав на какое-то время. - Лучше послушай...

  

 

У меня есть тайна.

У кого их нет?!

Не в любви признанье -

Небольшой секрет.

В глубине сознанья,

В омуте души,

Скрытый за незнаньем -

Познать же не спеши.

В праздности, в безволии,

Или просто так,

Не тревожь ты более,

Тайный полумрак,

Может, даже тьму,

Первородный свет.

То, что ведь сокрыто,

Этого ведь нет?

Смотрим мы на звезды.

Сквозь миллиарды лет,

ТОТ шар, что был воссоздан,

Его ведь больше нет.

Крупицы долетели,

Рассеявшись во тьме,

А мы и не успели,

Заметить перемен.

Тайна есть такая,

Похожая на мир,

А, может, и другая,

А, может, и не мир,

А, может, и не тайна?

Не большой секрет?

Но с его признаньем

Станет много бед.

 

  

   Закончив, свое стихотворение, Эля откинулась на спину и, облегченно улыбаясь, посмотрела в небо, а мне захотелось увидеть мир, который видит ОНА, я тоже лег на спину. Бесконечное рассветное небо только обретало цвета, кончилась ночь. Долгая ночь, хотя теперь она показалась всего лишь сном, далеким-далеким, будто все это случилось не с нами, а с кем-то другим...

   Когда она заговорила, то голос Эли почему-то показался грустным, но в нем чувствовалась удовлетворенность:

   - Я не знаю, когда это произошло, но в какой-то момент в моем сердце поселился страх. Этот страх не был особенным: ни страх неизведанного, ни страх смерти, ни страх испытать боль, ни страх потерять что-то дорогое... Это был страх увидеть реальность, страх открыть глаза и понять, что я существую, а все то, что случается, случается ни с кем-то другим, а со мной и ничего нельзя переписать или изменить или, по крайней мере, нажать на паузу, сделать несколько дел одновременно, может, обдумать случившееся... Я не заметила, как этот страх полностью захватил мое сердце, пока я потакала своим желаньям скрыться от существующего, притворяясь, будто ничего нет. Теперь же, понимая, что причиной своих бед стала я сама, ко мне пришло осознание того, что я натворила... Могу ли я?..

   Ее признание оборвало урчание мотора машины. Мы оглянулись, в тот же момент из распахнувшейся двери показалась головка Рики.

   - Разве ЭТО не реально? - невольно вырвалось у меня.

   - Кто знает, - улыбнулась в ответ Элла.

   Рики радостно подбежал к нам, вслед за ним из машины вышел Нел, а затем и владелец авто - друг и коллега Эллы - Том.

   - Ты долго не звонил, и мы начали переживать, - словно извиняясь, пробормотал Нел, а у самого глаза хитрые-хитрые.

   - Пожалуй, мне пора завести собственную семью, чтобы не чувствовать одиночества и из-за этого перестать переживать за чужую, - признался режиссер. - Что скажешь, Ганелон?

   - Откажусь, - ухмыльнулся в ответ азиат, переводя свой взгляд на НЕЕ, и в этот миг я готов был поклясться, в этом мире для него существует лишь Элла. - Одиночество - это ни когда тебя никто не любит, а когда никого не любишь ты...

   Я позволил себе небольшую улыбку, будущее будет потом, или никогда не будет, так как у нас есть только настоящее, а не завтра, которое никогда не наступает, лишь сегодня...

  

   КОНЕЦ